К великому несчастью молдавского народа, с момента провозглашения 27 августа 1991 года независимости Республики Молдова и по настоящее время, наша страна находится под властью жадных, циничных и малодушных духовных наследников «отцов и дедов недоброй славы» из печально известного своей предательской политикой «Сфатул Цэрий», прямых виновников ликвидации молдавской государственности в 1918 году.

Эти тайные и явные унионисты, независимо от того, как официально называются их партии, образующие «проевропейские» правящие коалиции в молдавском Парламенте, активно продвигают в общественное сознание преступные идеи о «временности» суверенного и независимого Молдавского государства, всячески подрывают политические и экономические основы его существования, создавая в нашей стране обстановку невиданного и безнаказанного разгула тотальной коррупции, бесстыдного грабежа и бездумного уничтожения созданного  трудом многих поколений молдавского народа общенационального достояния

Как справедливо считает историк-молдовенист Владимир Поливцев, по этой веской причине современный Парламент Республики Молдова можно смело назвать «Сфатул Цэрий-2», так как окопавшиеся там депутаты от Либеральной партии Михая Гимпу, Демократической партии Мариана Лупу вместе с предавшими своих избирателей ренегетами-перебежчиками из Партии коммунистов и Либерально-демократической партии ведут себя сегодня, в 2016 году, практически точно так же малодушно, подло и недостойно, как вели себя их презренные предшественники из «Сфатул Цэрий» в 1918 году, не только не оказывая никакого сопротивления всё более нагло и открыто атакующим молдавскую государственность местным и запрутским унионистам, но и создавая для их подрывной деятельности обстановку наибольшего благоприятствования. Принципиально не приемлют этот предательский курс и решительно и последовательно выступают против него сегодня только депутаты Парламента от Партии социалистов Игоря Додона, опирающиеся на поддержку широких патриотических масс молдавского общества.

Благосклонно выслушивая всё более настойчивые призывы правящих кругов и политиков соседней Румынии о желательности и целесообразности осуществить новое «Великое объединение», согласно плану «Унире-2018» — в столетнюю годовщину «Унире-1918», ни один из депутатов молдавского Парламента, входящих в состав нового «проевропейского» правящего большинства, во главе со спикером Андрианом Канду, не говоря уже о Президенте РМ Николае Тимофти и премьер-министре Павле Филипе, как, впрочем и их предшественники, такие же фальшивые «проевропейцы» с унионистским душком, ни разу не выразили своего возмущения по этому поводу и не выступили с решительным протестом в связи с этими наглыми посягательствами на суверенитет и независимость Республики Молдова, ни разу не пресекли массированное внедрение и распространение в молдавском обществе лживых унионистских мифов о том, каким «великим благом» для молдавского народа якобы была «Унире-1918» и как счастливо он якобы жил в «тёплых» объятиях «матери-Румынии». Воссозданная в Республике Молдова Бессарабская митрополия, которая финансируется из Румынии, вытесняет представителей Молдавской Митрополии. Закрываются школы с преподаванием на русском языке. Уравниваются в правах ветераны Великой Отечественной войны, воевавшие за Красную Армию, с ветеранами, воевавшими в рядах армии фашистской Румынии.

«Проевропейские» власти в Кишиневе продолжает закрывать глаза на открытую и всё более наглую культурную и политическую интервенцию со стороны соседней Румынии. По этой причине всё более значительная часть молдавской молодёжи, от позиции и выбора которой напрямую зависит будущее Республики Молдова как суверенного и независимого государства, воспитываемой после 1991 года с «младых ногтей» в агрессивном унионистском духе, не знающей   подлинную правду о богатой и славной истории своей собственной страны и своего народа, превращается в «ионов, не помнящих родства» со своими молдавскими предками, которые слепо идут за финансируемыми и направляемыми официальным Бухарестом организаторами и вдохновителями «маршей объединения», повторяют вслед за ними бессмысленные «кричалки» о том, что «Молдова – это Румыния», что «молдаване – это румыны», что их родной язык – «румынский», что только новая «унире» принесёт на нашу землю «экономический прогресс и социальное процветание», как это было, по их мнению, сформировавшемуся под влиянием насквозь лживого учебного курса фальсифицированной «Истории румын», после «Унире-1918», якобы «свершённой по воле всего  народа Бессарабии».

Всё это прямое следствие того, что молдавским школьникам и студентам после 1991 года преподается фальсифицированная в угоду политическим кругам Бухареста версия исторических событий, которая выгодна унионистам на обоих берегах Прута, захватившим сферу народного образования Республики Молдова. Они упорно пытаются переориентировать молдавскую молодежь, привить ей прорумынские взгляды, что им зачастую вполне удаётся, так как нынешнее молодое поколение в нашей стране крайне мало читает, особенно научную литературу, предельно слабо информировано и плохо знает историю. Они тщательно скрывают от молдавской молодёжи тот исторический факт, что, на самом деле, «Унире-1918» была осуществлена – вопреки воле и и при активном сопротивлении молдавского народа! — путём румынской военной оккупации территории бывшей российской губернии Бессарабии, провозгласившей себя Молдавской Демократической Республикой.

Как установили на основе глубокого и объективного исследования бессарабских событий 1918 года видные молдавские и русские учёные – историки Виктор Виноградов, Михаил Мельтюхов, Иван Грек, Александр Буриан, Изяслав Левит, Пётр Шорников, Виктор Стратан, Василий  Стати, Виктор Степанюк, Сергей Назария,  так называемое «Великое объединение» Бессарабии с Румынией происходило в обстановке румынской военной оккупации, причём решение о нём было принято самовольно, по приказу румынских властей, никем не избранным, самопровозглашённым «верховным органом власти» в Бессарабии, а потому никого, кроме самого себя, не представлявшим «Сфатул Цэрий» — причём открытым, поимённым голосованием!  —  27 марта / 9 апреля 1918 года, под прицелом винтовок и пулемётов румынских солдат, находившихся в зале голосования в Кишинёве.  

14 января 1918 года румынская армия оккупировала Кишинев, а 15 января румынский генерал Е. Броштяну приказал объявить в городе осадное положение: сначала армии, а потом и полиции было дано неограниченное право арестовывать и казнить людей по собственному желанию. После захвата Кишинёва румынскими королевскими войсками, в первых числах апреля 1918 года,  главари «Сфатул Цэрий» отправились в Яссы, где  им сообщили, что правительство королевской Румынии, заручившись согласием центральных держав, приняло решение «присоединить Бессарабию к Румынскому государству», после чего, 5 апреля 1918  года председатель «Сфатул Цэрий» Ион Инкулец  и председатель Совета генеральных директоров Пантелеймон Ерхан приняли участие в заседании Совета Министров в Бухаресте, где договорились о «присоединении» Бессарабии к Румынии. Вернувшись в Кишинёв, они устроили инсценировку «добровольного присоединения». Стараясь сломить сопротивление этому решению со стороны ряда входивших в состав «Сфатул Цэрий» депутатов и изменить ситуацию в свою пользу, они часть оппозиции расстреляли, часть исключили из его состава, заменив своими сторонниками, а в день голосования ввели в зал для голосования вооруженных румынских солдат. Но даже под дулами румынских винтовок и пулемётов 47% членов «Сфатул Цэрий» отказались поддержать «присоединение» Бессарабии к Румынии!

Как вполне откровенно признавал сам известный румынский историк Николае Йорга, «генерал Броштяну переправился через Прут и провинция Бессарабия… превратилась, в соответствии с нашими ожиданиями, в оккупированную военным путём территорию», после чего оккупантами в крае был развязан жесточайший террор против всех, кто выступал против румынской интервенции и за Молдавскую республику в составе России.

Абсолютная и международно признанная незаконность «Унире-1918» доказывается, прежде всего, тем, что самая многочисленная часть молдавского населения —  крестьянство массово выражало своё несогласие с совершенно неожиданным для него и принятым без совета с ним решением «Сфатул Цэрий». Например, согласно докладу в Кишинёв начальника Бендерской сигуранцы  Попеску, крестьяне сёл Бульбоака, Гырбовэц, Фэрлэдень, Спея и Шерпень «враждебно настроены против румынской армии», активно  «выступают против объединения с Румынией», а генерал Рышкану информировал командование о том, что  на собрании в селе Мерены Кишинёвского уезда многие крестьяне прямо заявили присутствовавшим здесь румынским офицерам о своём нежелании быть в составе королевской Румынии.  Такого рода документальные  свидетельства, включая донесения от агентов тайной полиции, шли из разных уголков оккупированной румынами Молдовы, в связи с чем   Кишинёвская сигуранца констатировала, что, «как свидетельствуют надёжные источники, в целом население городов и сёл в Бессарабии воспринимает приход румын… с недовольством и ненавистью».

Конечно, унионисты и в Бухаресте, и в Кишинёве заявляют сегодня, что говорить об оккупации Бессарабии в 1918 году якобы «совершенно неправомерно», так как, дескать, «как это румыны могли оккупировать румын»? При этом господа унионисты далеко не случайно «забывают» упомянуть о том, что, как свидетельствуют неопровержимые факты, абсолютное большинство молдаван, живших на территории Бессарабии, считали тогда (как, впрочем, продолжает считать и сегодня!) себя именно молдаванами, а вовсе не румынами.

Не выдерживают столкновения с историческими фактами и вымыслы унионистов о том, что молдавский народ в 1918 году якобы был «совершенно не готов к свободному волеизъявлению» по поводу объединения Бессарабии с Румынией, так как был «тёмным, одураченным, неграмотным», а потому, дескать, неадекватно оценивал существовавшшие тогда реальности, но времени для того, чтобы заниматься его «просвещением» у Румынии просто не было, вот и пришлось силой объединять «бессарабских румын» с румынами запрутскими «добровольно-принудительным» порядком, в том числе и при помощи солдатских штыков. Естественно, иключительно «для их же собственного блага». Игнорируя при этом законное право молдавской нации на самоопределение.

Известный румынский юрист и дипломат Николай Титулеску,  руководивший Министерством иностранных дел в целом ряде правительств Румынии с 1928 по 1936 год,  также ясно видел большую уязвимость в правовом контексте Акта об «унире» от 27 марта 1918 года. Он  признавал, что «самоопределение (то есть голосование 27 марта / 9 апреля) имело место в условиях оккупации Бессарабии румынскими войсками… Но самоопределение, собственно говоря, это плебисцит. Чтобы получить международное правовое признание, любой плебисцит должен быть проведен в условиях свободы. Потому там, где его проводили.., именно международные силы обеспечивали порядок, а не военные той или иной заинтересованной стороны… Наихудшим является тот факт, что данное самоопределение было сопряжено с двумя письмами:  а) Одно генерала Авереску, который был тогда в первый раз председателем Совета министров, о том что  румынские  войска  будут  немедленно выведены  из  Бессарабии  после  восстановления  порядка  в  ней;  б) Второе от Клемансо, который от имени великих держав писал Колчаку, чтобы он продолжал борьбу с Советами, а российская часть Бессарабии будет в любом случае возвращена России… таким образом, наши права на Бессарабию очень несерьёзны».

 С официальным протестом против решения «Сфатул Цэрий» выступил СНК РСФСР, в ноте которого от 18 апреля 1918 года было сказано, что оно является «вызовом Российской Федеративной Советской Социалистической Республике», а также «вопиющим нарушением только что подписанного Советско-румынского соглашения об очищении Бессарабии от румынских войск и насилием над бессарабским населением, единогласно и открыто выразившим свой протест против румынской оккупации».

Известный американский исследователь Чарльз Кинг также считал, что  «статус Бессарабии в рамках Великой Румынии никогда не был обеспечен каким-либо международным договором… Поскольку Япония никогда не ратифицировала этот договор, а Соединённые Штаты и Россию даже не пригласили его подписать, он так и остался документом, не имеющим сколько-нибудь большого юридического значения».

Нынешним явным и тайным унионистам в составе «проевропейской» власти в Кишинёве не мешало бы также вспомнить  о том, что их предшественники из числа молдавской политической элиты, которые после «Унире-1918» оказались в составе «Великой Румынии», вопреки своим ожиданиям, получили сомнительный статус и положение «второсортного сословия», «чужих среди своих», а также заслужили проклятия преданного ими молдавского народа, на который по их вине обрушились большие бедствия и страдания в условиях румынской военной оккупации. 

Как писал уже в 1920 году известный румынский писатель и адвокат Николае Коча, отвечая тем своим согражданам, которые выражали «недоумение» в связи протестами и недовольством со стороны молдаван в оккупированной Бессарабии: «Имеем ли мы право требовать от бессарабцев, чтобы они любили румын и не предпочитали им русских? Что сделали мы в течение двух лет румынского управления, чтобы привлечь к себе симпатии бессарабцев? Они имели свободную страну. Русская революция дала им все права и все свободы. Что мы им дали взамен? Жандармов! Агентов сигуранцы! Всех бандитов из Старой Румынии!».

Катастрофическими были социально-экономические последствия  румынской оккупации для Бессарабии, из которой в Старое королевство были вывезены все более или менее доходные промышленные предприятия, а самим бессарабским предприятиям было запрещено увеличивать численность своих рабочих и развивать производство. Между Старым королевством и Бессарабией была учреждена таможня и установлен «тарифный барьер». Всем местным коммерсантам в Бессарабии было запрещено заниматься какой-либо внешней торговлей без посредничества румынских компаний. К исходу 1930 года в Бессарабии были закрыты треть местных школ и почти половина больниц. Согласно данным Лиги наций, Бессарабия под румынской оккупацией была признана  «регионом бедствия», где  смертность населения была самой большой в тогдашней Европе. Почти 500 тысяч человек навсегда покинули Бессарабию в поисках работы и средств к существованию.

Особенность  колониального положения Бессарабии в составе «Великой Румынии» в 1918 – 1940 г.г. заключалась в том, что она была превращена в аграрно-сырьевой придаток Старого королевства – отсталой страны с сильными позициями феодализма, которая находилась в кабальной зависимости от крупных держав Запада. Бессарабия подвергалась безжалостной эксплуатации и хищническому ограблению со стороны правящих классов буржуазно-помещичьей Румынии и международных монополий. Только в виде налогов за годы оккупации из Бессарабии румыны «выжали» в Бухарест свыше 60,4 млрд. леев.

Констатируя, что «с Бессарабией не церемонились…, не искали даже оправданий для тех или иных безрассудных распоряжений», румынский журнал «Вяца ши экономия», издававшийся в Кишинёве, писал в 1929 году: «Бессарабию в экономическом отношении били глухие и слепые,  которые не слышали стонов и не видели крови». Результатами такой политики были застой и регресс в промышленности, продукция которой не выдерживала конкуренции товаров из Румынии и других европейских стран. Доля Бессарабии в промышленном производстве королевской Румынии и оккупированных ею территорий,  так называемой «Великой Румынии», поэтому неуклонно сокращалась. Значительная часть наиболее крупных преддприятий (железнодорожные мастерские станций  Бендеры, Басарабяска, депо Флорешты, текстильные и тикотажные фабрики, кожевенные заводы) были перебазированы в Румынию. К 1937 году в Бессарабии была ликвидирована половина цензовой промышленности.

Многие жители Бессарабии активно сопротивлялись бесчинствам румынских оккупантов. В 1919 году здесь произошли крупные народные восстания — Бендерское и Хотинское. Как писал в 1923 году Эрнест Хемингуэй: «Теперь Румыния вынуждена содержать самую большую в Европе постоянную армию, чтобы подавлять восстания своих «новоиспеченных» румын в Бессарабии, которые желают только одного — перестать быть румынами». В 1924 году весь юг Бессарабии охватило Татарбунарское восстание, которое было  жестоко подавленно румынскими войсками, в том числе с применением авиации, артиллерии и химического оружия. В защиту арестованных повстанцев выступили тогда такие мировые авторитеты, как Альберт Эйнштейн, Теодор Драйзер, Бернард Шоу, Эптон Синклер, Анри Барбюс, Луи Арагон, Михаил Садовяну, Томас Манн, Ромэн Роллан.

В своём обращении к  королю Румынии Фердинанду I накануне этого восстания 29 парламентариев-бессарабцев писали, что «…Бессарабией управляют таким образом, каким невозможно сегодня управлять даже чёрными колониями в Африке… Под режимом чрезвычайного положения, без каких-либо гарантий гражданских прав и свобод, Бессарабия фатально стала жертвой подавления и угнетения, которые не только делают возможными повседневные принуждения, избиения и издевательства, но оставляют безнаказанными даже убийства, совершённые официальными властями… Только благодаря чрезвычайному режиму, который превратил эту страну в ад…, был порождён «бессарабский вопрос», который может стать фатальным для нашего национального будущего».

Таким образом, как пишет известный молдавский историк Петр Шорников, «оккупационный режим начался здесь в 1918 году, с момента вторжения румынских войск. На двадцать два года в Бессарабии установился оккупационный военный режим Румынии. За это время погибло 88 тысяч мирного населения. А 28 июня 1940 года Бессарабия была освобождена, причем за несколько часов до прихода Красной Армии. 28 июня с утра Кишиневом управлял Временный революционный комитет, не дававший отступающей румынской армии растащить народное достояние и собиравший народное ополчение. И лишь в 10 часов вечера Красная Армия добралась до уже практически очищенного от румын Кишинева».

Всё это надо знать и помнить всем  молдавским гражданам, особенно молодым, подпавшим под влияние унионистских мифов об «Унире-1918». Знать для того, чтобы не допустить реализацию  нынешними «проевропейскими» наследниками предателей молдавской нации из «Сфатул Цэрий» новых преступных планов «Унире-2018».

— Николай  Тасмалы 

ПОДЕЛИТЬСЯ