Ложь и клевета на Советский Союз и его героическую Красную Армию – победительницу гитлеровского Вермахта и армий союзных с Третьим Рейхом государств Европы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов держит абсолютное лидерство в информационном пространстве США и «просвещённой» Европы накануне празднования 70-ой годовщины Победы. В европейском информационном пространстве постоянно поднимается тема мнимых «бесчинств» воинов Красной Армии на занятой ею в 1945 году территории Третьего Рейха.
Накануне 70-ой годовщины Великой Победы в Лондоне прошла «научная» конференция под названием «Уроки победы над нацистской Германией», в ходе которой британские эксперты не только твердили о «решающем вкладе в победу англо-американских союзников», но вновь и вновь лили притворные слёзы об «изнасилованной солдатами Красной Армии Германии», называя просто фантастическое количество жерт – 2 миллиона немецких женщин всех возрастов!
При этом господ «экспертов» ничуть не смутил тот факт, что все эти грязные вымыслы уже давно были убедительно опровергнуты серьёзными и честными исследователями, в том числе и немецким профессором истории Мириам Гебхардт в книге «Когда пришли солдаты», вышедшей из печати в 2015 году, где сказано, что «американцы подвергли сексуальному насилию 190 тысяч жителльниц Германии, британцы – 45 тысяч, французы – примерно столько же», а цифра в 2 миллиона «жертв Красной Армии» названа многократно завышенной.
Таким образом, очевидно, что из исторической памяти народов мира о Второй мировой войне последовательно вытесняется самое главное – тот неоспоримый факт, что именно СССР и советский народ, воины Красной Армии спасли от уничтожения многие государства и народы Европы, спасли саму демократию, причём ценой колоссальных потерь и жертв, невиданных страданий и разрушений на советской земле и невероятного напряжения сил.
Конечно, дошедшие до нас архивные документы не могут охватить все многообразие взглядов, мыслей и чувств, которые возникли у советских воинов, когда они перешли государственную границу СССР и двинулись на Запад. Но и в них ясно видны и новые политические настроения, и отношение к ним советского руководства, и проблемы дисциплинарного характера, которые возникают перед любой армией, воюющей на чужой территории, и целый ряд важных нравственных и психологических проблем, с которыми пришлось столкнуться советским солдатам в победном 1945 году.
Для подавляющего большинства советских воинов на этом этапе войны характерным стало преодоление в себе вполне естественных мстительных чувств и способность по-разному отнестись к врагу сопротивляющемуся и врагу поверженному, тем более к гражданскому населению. Преобладание ненависти, «ярости благородной», справедливой жажды отмщения вероломно напавшему, жестокому и сильному противнику на начальных этапах Великой Отечественной войны сменилось великодушием и гуманностью победителей на завершающем этапе и после её окончания.
В январе-феврале 1945 года советские войска развернули Висло-Одерскую и Восточно-Прусскую наступательные операции и вступили на немецкую землю. «Вот она, проклятая Германия!» — написал на одном из самодельных щитов около сгоревшего дома русский солдат, первым перешедший границу. День, которого так долго ждали, наступил. И на каждом шагу встречались советским воинам вещи с нашими фабричными клеймами, награбленные и вывезенные из СССР гитлеровцами. Задолго до того, как Красная Армия приблизилась к вражеской границе, проходя по истерзанной оккупантами родной земле, видя замученных женщин и детей, сожжённые и разрушенные города и деревни, советские бойцы клялись отомстить захватчикам сторицей и думали о том времени, когда вступят на территорию врага. Когда это произошло, были отдельные психологические срывы, особенно среди тех, кто потерял своих родных и свои дома. Акты мести были неизбежны. Поэтому командованию нужно было прилагать специальные усилия, чтобы не допустить их широкого распространения.
Освобожденные из неволи соотечественники рассказывали солдатам Красной Армии об ужасах и издевательствах, которые испытали в немецком рабстве. Немецкие обыватели, которые поддержали в марте 1933 года на выборах в Рейхстаг НСДАП фюрера Адольфа Гитлера и приветствовали развязаннуюю им войну в Европе, беззастенчиво пользовались плодами грабежа других народов и не ожидали, что война вернется туда, откуда она началась — на территорию самой Германии. Теперь же все эти «гражданские немцы», испуганные и заискивающие, с белыми повязками на рукавах, боялись смотреть в глаза советским воинам, жидая расплаты за все, что совершила их армия на чужой земле.
Жажда мести врагу «в его собственном логове» была одним из доминирующих настроений в советских войсках, тем более, что оно долго и целенаправленно подпитывалось официальной пропагандой. Однако после выхода Красной Армии за государственную границу СССР у Советского Правительства появились соображения совсем иного рода, диктовавшиеся планами Москвы на послевоенное устройство в Европе. Политическая оценка Верховного Главнокомандующего Иосифа Сталина «Гитлеры приходят и уходят, а народ германский, а государство германское остается», даная в Приказе № 55 Наркома обороны СССР от 23 февраля 1942 года, была активно взята на вооружение пропагандой Красной Армии и имела большое значение для формирования новой (а в сущности, реанимированной старой, ещё довоенной) психологической установки советских людей в отношении противника.
Но одно дело, умом понимать эту очевидную истину, и совсем другое — стать выше своего горя и ненависти, не дать волю слепой жажде мести. Последовавшие в начале 1945 года разъяснения политотделов о том, «как следует себя вести» на территории Германии, явились для многих бойцов и командиров Красной Армии полной неожиданностью и поэтому довольно часто ими отвергались. Закономерность ненависти к Германии со стороны вступавших на её территорию советских войск понимали в то время и сами немцы.Как записал в своем дневнике 15 апреля 1945 года о настроениях берлинского населения Дитер Борковски, которому то время было 16 лет, он стал свидетелем того, как солдат-фронтовик с двумя Железными крестами и золотым Немецким крестом на мундире, в вагоне городской электрички заявил: «Если победят русские, и хотя бы на один процент сделают с нашим народом то, что мы шесть лет подряд творили с ними, то через несколько недель не останется в живых ни одного немца. Это говорит вам тот, кто шесть лет сам был в оккупированных странах!».
Руководство Красной Армии принимало самые суровые меры против насилий и бесчинств по отношению к немецкому населению, объявляя такого рода действия преступными и недопустимыми, а виновных в них лиц предавая суду военного трибунала вплоть до расстрела. 19-го января 1945 года Иосиф Сталин подписал специальный приказ «О поведении на территории Германии», который был доведен до каждого солдата и офицера. В Приказе Сталина было сказано: «Офицеры и красноармейцы! Мы идем в страну противника. Каждый должен хранить самообладание, каждый должен быть храбрым… Оставшееся население на завоеванных областях, независимо от того немец ли, чех ли, поляк ли, не должно подвергаться насилию. Виновные будут наказаны по законам военного времени. На завоеванной территории не позволяются половые связи с женским полом. За насилие и изнасилования виновные будут расстреляны». В дополнение и развитие этого Приказа командование и политорганы фронтов, объединений и соединений составляли соответствующие документы.
Так, выйдя на земли Восточной Пруссии, 21 января 1945 года командующий 2-м Белорусским фронтом маршал К.К.Рокоссовский издал приказ № 006, призванный «направить чувство ненависти людей на истребление врага на поле боя», карающий за мародерство, насилия, грабежи, бессмысленные поджоги и разрушения. Отмечалась опасность такого рода явлений для морального духа и боеспособности армии. 27 января такой же приказ издал командующий 1-м Украинским фронтом маршал И.С. Конев. 29 января во всех батальонах 1-го Белорусского фронта был зачитан приказ маршала Г.К. Жукова, который запрещал красноармейцам «притеснять немецкое население, грабить квартиры и сжигать дома». 20 апреля 1945 года была принята специальная директива Ставки Верховного Главнокомандования о поведении советских войск в Германии. И хотя предотвратить случаи насилия полностью не удалось, но его сумели сдержать, а затем и свести до минимума.
Командирам и политработникам Красной Армии пришлось немало потрудиться для изменения сформировавшейся ходом самой войны и предшествующей политической работы установки армии на месть Германии. Пришлось опять разводить в сознании людей понятия «фашист» и «немец». Политотделы вели большую работу среди войск, объясняли, как надо вести себя с немецким населением, отличая неисправимых врагов от честных людей, с которыми еще придется много работать. Дисциплина в частях Красной Армии была строгая. Разного рода «чрезвычайные происшествия» и «аморальные явления» в частях наступающей Красной Армии тщательно фиксировались Особыми отделами, военными прокурорами, политработниками, по возможности пресекались и строго наказывались.
Следует отметить, что многие солдаты и офицеры Красной Армии сами решительно боролись с грабежами и насилиями. Их пресечению способствовали и суровые приговоры военных трибуналов. По данным Военной прокуратуры РККА, «в первые месяцы 1945 года за совершенные бесчинства по отношению к местному населению было осуждено военными трибуналами 4148 офицеров и большое количество рядовых. Несколько показательных судебных процессов над военнослужащими завершились вынесением смертных приговоров виновным».
В то же время, если обратитья к документам немецкой стороны, то они свидетельствуют, что еще до начала войны Германии против СССР в частях Вермахта было заранее объявлено, что «в борьбе с большевизмом нельзя строить отношения с врагом на принципах гуманизма и международного права», тем самым изначально допускались любые нарушения международного права в будущих отношениях германских войск к мирному населению и советским военнопленным. Примером программных заявлений немецкого руководства такого рода является Указ германского фюрера Адольфа Гитлера как Верховного Главнокомандующего Вермахта от 13 мая 1941 года о военном судопроизводстве в ходе войны с Советским Союзом: «За действия против вражеских гражданских лиц, совершенные военнослужащими Вермахта и вольнонаемными, не будет обязательного преследования, даже если деяние является военным преступлением или проступком… Судья предписывает преследование деяний против местных жителей в военно-судебном порядке лишь тогда, когда речь идет о несоблюдении воинской дисциплины или возникновении угрозы безопасности войск».
Можно вспомнить и печально знаменитую «Памятку немецкого солдата» (ставшую одним из документов обвинения на Нюрнбергском процессе), где есть такие «гуманные» указания солдатам Вермахта: «Помни и выполняй: 1) …Нет нервов, сердца, жалости — ты сделан из немецкого железа… 2) …Уничтожь в себе жалость и сострадание, убивай всякого русского, не останавливайся, если перед тобой старик или женщина, девочка или мальчик… 3) …Мы поставим на колени весь мир… Германец — абсолютный хозяин мира. Ты будешь решать судьбы Англии, России, Америки… уничтожай все живое, сопротивляющееся на твоем пути… Завтра перед тобой на коленях будет стоять весь мир». В этом состояла политика фашистского руководства Германии по отношению к «расово неполноценным народам», к числу которых оно относило и всех славян – русских, украинцев, белорусов, поляков и других.
В отношении немецкого населения или военнопленных Советское государственное и политической руководство никогда не ставило перед Красной Армией такого рода преступных задач. Поэтому можно говорить только о единичных (особенно по сравнению с действиями немецкой стороны) нарушениях международного права в ведении войны. Причем все эти явления были совершенно стихийными, а не организованными. Они со всей строгостью пресекались советским армейским командованием.
Известный немецкий публицист Эрих Куби признаёт, что «советские солдаты могли бы вести себя и как «карающая небесная рать», руководствуясь одной лишь ненавистью к немецкому населению. Многие немцы более или менее определенно знали, что именно произошло в Советском Союзе, и поэтому опасались мести или расплаты той же монетой. Немецкий народ в действительности может считать себя счастливым — его не постигло правосудие».
При этом, по свидетельству австралийского военного корреспондента Осмара Уайта, действия советской военной администрации по налаживанию жизни немецкого гражданского населения, начавшиеся сразу же после завершения боев, были куда эффективнее, чем у западных коллег: «В конце первого дня моего пребывания в Берлине я был уверен, что город мертв. Человеческие существа не могли жить в этой ужасающей груде мусора. К концу первой недели мои представления начали меняться. Общество стало оживать среди развалин. Берлинцы начали получать пищу и воду в количествах, достаточных для того, чтобы выжить. Все больше и больше людей были заняты на общественных работах, проводимых под руководством русских. Благодаря русским, имеющим большой опыт борьбы с подобными проблемами в своих собственных опустошенных городах, распространение эпидемий было поставлено под контроль. Я убежден в том, что Советы в те дни сделали больше для того, чтобы дать Берлину выжить, чем смогли бы сделать на их месте англо-американцы.
Русские методы поддержания порядка и достижения результатов в самом существенном не имели такого сдерживающего фактора, как прекраснодушие. Они понимали психологию массы и знали, что чем быстрее берлинцы вдохновятся идеей помочь самим себе, тем лучше будет для всех. Через несколько дней после капитуляции они поддержали идею выпуска газет. Затем восстановили радиовещание, разрешили организацию развлекательных мероприятий и объявили, что утвердят создание профсоюзов и демократических политических партий…».
Далее Осмар Уайт пишет, акцентируя внимание на реакции самих немцев: «Радио, газеты, политика, концерты… Русские мудро подпитывали возрождение в пустыне отчаяния. Они проявили великодушие к последователям чудовища, лежавшего в своей берлоге под горами щебня. Но берлинцы не смотрели на мир так, как этого хотелось бы русским. Везде был слышен шепот: «Слава Богу, что вы — британцы и американцы — пришли сюда. Русские — это животные, они отобрали у меня все, что было… они насилуют, воруют и расстреливают…».
В этой связи стоит привести воспоминания советского ветерана, воина-минометчика Наума Орлова, потрясенного поведением гражданских немцев и немок в 1945 году: «Никто в минбате не убивал гражданских немцев. Наш особист был «германофил». Если бы такое случилось, то реакция карательных органов на подобный эксцесс была бы быстрой. По поводу насилия над немецкими женщинами. Мне кажется, что некоторые, рассказывая о таком явлении, немного «сгущают краски». У меня на памяти пример другого рода. Зашли в какой-то немецкий город, разместились в домах. Появляется фрау, лет 45-ти и спрашивает «герра коменданта». Привели ее к Марченко. Она заявляет, что является ответственной по кварталу, и собрала 20 немецких женщин «для сексуального обслуживания русских солдат». Марченко немецкий язык понимал, а стоявшему рядом со мной замполиту Долгобородову я перевел смысл сказанного немкой. Реакция наших офицеров была гневной и матерной. Немку прогнали, вместе с ее готовым к обслуживанию «отрядом».
Вообще немецкая покорность нас ошеломила. Ждали от немцев партизанской войны, диверсий. Но для этой нации порядок — «Орднунг» — превыше всего. Если ты победитель — то они «на задних лапках», причем осознанно и не по принуждению. Вот такая психология. Еще раз говорю, я не помню, чтобы кто-то из моей роты изнасиловал немку. В минроте народу немного, такие бы «деяния» рано или поздно, стали бы известными для своих товарищей».
Продолжая тему «немецкой покорности», следует привести еще несколько документов. В донесении Главного Политического управления Красной Армии в ЦК ВКП(б) от 30 апреля 1945 года об отношении гражданского населения Берлина к личному составу войск Красной Армии говорилось: «Как только наши части занимают тот или иной район города, жители начинают постепенно выходить на улицы, почти все они имеют на рукавах белые повязки. При встрече с нашими военнослужащими многие женщины поднимают руки вверх, плачут и трясутся от страха, но как только убеждаются в том, что бойцы и офицеры Красной Армии совсем не те, как им рисовала их фашистская пропаганда, этот страх быстро проходит, все больше и больше населения выходит на улицы и предлагает свои услуги, всячески стараясь подчеркнуть свое лояльное отношение к Красной Армии».
Практичных немцев больше всего волновал вопрос о снабжении продовольствием, ради него они готовы были буквально на все. Интересна реакция населения одного из районов Берлина в связи с распространившимся слухом о прекращении выдачи продовольствия. 28 мая 1945 года в берлинском районе Пренцлаунсберг из одного дома был произведен выстрел в дежурного красноармейца комендатуры. Выброшенным на место нарядом часть жителей этого дома была взята в комендатуру, в связи с чем был пущен слух, что Красная Армия прекратит выдачу продовольствия населению. После этого в комендатуру явилось несколько делегаций от района с просьбой на площади публично расстрелять 30-40 заложников, но выдачу продовольствия не прекращать. Населению этого района было предложено разыскать виновного и доставить в комендатуру.
Одним из самых распространённых антироссийских мифов на Западе сегодня является тема массовых изнасилований, якобы совершённых Красной Армией в 1945 году в Европе. Своё начало этот миф берёт ещё с конца войны – из геббельсовской пропаганды, а затем из публикаций бывших союзников по антигитлеровской коалиции, вскоре превратившихся в противников СССР в холодной войне.
2-го марта 1945 года в своём дневнике министр пропаганды Третьего Рейха доктор Йозеф Геббельс записал: «…фактически в лице советских солдат мы имеем дело со степными подонками. Это подтверждают поступившие к нам из восточных областей сведения о зверствах. Они действительно вызывают ужас. Их невозможно даже воспроизвести в отдельности». 13 марта 1945 года Геббельс написал в своём дневнике: «В войне на востоке будут теперь руководствоваться только одним чувством – чувством мести. Сейчас уже все соотечественники верят в то, что большевики совершают зверства. Нет больше человека, который игнорировал бы наши предостережения».
После капитуляции Третьего Рейха помощник рейхскомиссара Геббельса доктор Вернер Науман признался, что «…наша пропаганда относительно русских и того, что населению следует ожидать от них в Берлине, была так успешна, что мы довели берлинцев до состояния крайнего ужаса, но перестарались – наша пропаганда рикошетом ударила по нам самим. Немецкое население давно было психологически подготовлено к образу по-звериному жестокого «недочеловека» и готово было поверить в любые преступления Красной Армии. В атмосфере ужаса, на грани паники, нагнетаемой рассказами беженцев, действительность искажалась, и слухи побеждали факты и здравый смысл. По городу ползли жуткие истории о кошмарнейших зверствах. Русских описывали узкоглазыми монголами, безжалостно и без раздумий убивающими женщин и детей. Пугали, что женщин превращают в проституток, а мужчин отправляют на каторгу в Сибирь. Даже по радио как-то передали, что русские прибивали языки жертв к столам».
По свидетельству австралийского военного корреспондента Осмара Уайта, «геббельсовская пропаганда… вбила в головы немцев параноидальный страх перед «ордами с Востока». Когда Красная Армия подошла к окраинам Берлина, волна самоубийств захлестнула город. По некоторым подсчётам, в мае-июне 1945 года от 30 до 40 тысяч берлинцев добровольно ушли из жизни. В русофобии не было ничего нового. Войска сталкивались с этим всю дорогу от Рейна по мере того, как встречали тысячи бегущих на Запад и охваченных паникой людей. Русские идут! Как бы то ни было, но нужно бежать от них! Когда удавалось расспросить кого-либо из них, почти всегда оказывалось, что они ничего не знают о русских. Им так говорили».
Тогда же инициативу в пропаганде антисоветских ужасов подхватили союзнические СМИ. Причём «антирусская истерия была настолько сильной, столько ходило вокруг историй о русских зверствах, что шеф англо-американского бюро по общественным связям (PR) нашёл нужным собрать корреспондентов для того, чтобы дать «разъяснения»: «Запомните, – сказал он, – что среди немцев существует сильное и организованное движение, нацеленное на то, чтобы посеять семена недоверия между союзниками. Немцы убеждены, что им будет на пользу раскол между нами. Я хочу предупредить вас о том, чтобы вы не верили немецким историям о зверствах русских без тщательной проверки их достоверности».
Но назревала холодная война. И уже в 1946 году в США вышла брошюра Остина Эппа «Изнасилование женщин завоёванной Европы». В 1947 году некто Ральф Киллинг выпустил в Чикаго книгу «Ужасная жатва. Дорогостоящая попытка истребить народ Германии», в основу которой легли сообщения прессы о «бесчинствах в советской зоне оккупации» и материалы слушаний в американском парламенте, посвящённых действиям Красной Армии в послевоенной Германии. Риторика последней особенно показательна: «С Востока пришли большевизированные монгольские и славянские орды, немедленно насиловавшие женщин и девушек, заражая их венерическими заболеваниями, оплодотворяя их будущей расой русско-германских полукровок…».
Следующие заметные публикации на эту тему – книги немца Эриха Кубе «Русские в Берлине, 1945» и американца Корнелиуса Райэна «Последняя битва: Штурм Берлина глазами очевидцев», которые вышли в середине 60-х. Здесь возрастной диапазон жертв увеличивается даже в сравнении с заявлениями Геббельса: в полосе наступления Красной Армии «каждой женщине от восьми до восьмидесяти лет грозит изнасилование». Впоследствии именно эта цифра регулярно стала «всплывать» в публикациях западных СМИ уже в начале XXI столетия.
Новый всплеск интереса к «изнасилованной Германии» произошёл в начале 90-х годов, после развала СССР, когда в объединённой Германии начали печатать книги и снимать фильмы, клеймящие Красную Армию и коммунистов, за «преступления 1945 года». Например, знаменитый документальный фильм «Освободители и освобождённые. Война, насилия, дети» (1992 год), снятый Хелке Зандер и Барбарой Йор, где видеоряд из военной хроники, записи воспоминаний в соединении с музыкальным сопровождением производят на зрителя сильнейшее эмоциональное воздействие.
Настоящий информационный бум начался в середине 2000-х годов, когда вал антироссийских книг достаточно быстро перенёсся в газеты соответствующей направленности, которые с радостью принялись воспроизводить к различным военным юбилеям описания ужасов «изнасилованной Германии». Особенно модной тема стала после выхода в 2002 году книги «Падение Берлина. 1945» английского историка Энтони Бивора, который назвал совершенно фантастические данные о численности женщин, ставших жертвами советских солдат. После издания книги миф о массовых изнасилованиях стал активно муссироваться в Интернете. Стало ясно, что обвинения Красной Армии в преступлениях против мирного населения Германии и призывы к современной России «осознать и покаяться» знаменуют новый этап борьбы за историю Второй мировой войны и пересмотр в ней роли Советского Союза.
Пик массированных атак на роль СССР во Второй мировой войне пришёлся на 2015 год – год 70-летия Победы. Информационная возня по поводу исторической интерпретации Великой Отечественной войны не обходится без арсенала пропаганды ужасов. Опора журналистов на субъективную мемуарную память, личный опыт бывших участников сражений и откровенные домыслы геббельсовской пропаганды приводит к тому, что на первый план выходят образы, связанные с местью, ненавистью и насилием, мало способствующие консолидации общественного мнения и воскрешающие прежние внешнеполитические установки. Постулируется наличие «тёмной стороны» освободительного подвига Красной Армии, которую якобы замалчивают в современной России.
Однако, в то время как на Западе постоянно муссируется тезис о «бесчинствах» Красной Армии на занятой ею территории Германии, документы показывают, что в западных зонах оккупации отнюдь не было той идиллии, образ которой сегодня настойчиво внушается немецкому народа, да и всему западному сообществу. Радиообращение Эйзенхауэра «Мы приходим победителями!» вполне четко подразумевало и «право победителей», и «горе побежденным».
В конце апреля 1945 года немецкий коммунист Ганс Ендрецкий, освобожденный из тюрьмы западными союзниками, сообщал о положении в зоне Германии, оккупированной американскими войсками: «Большая часть оккупационных войск в районе Эрлангена до Бамберга и в самом Бамберге были негритянские части. Эти негритянские части расположились, главным образом, в тех местах, где оказывалось большое сопротивление. Мне рассказывали о таких бесчинствах этих негров, как ограбление квартир, отнятие предметов украшения, разорение жилых помещений и нападения на детей. В Бамберге перед зданием школы, где были расквартированы эти негры, лежали три расстрелянных негра, которые несколько времени тому назад были расстреляны военно-полицейским патрулем за то, что напали на детей. Но также и белые регулярные американские войска проделывали подобные бесчинства. В армии США после вступления на территорию Германии резко возросло число изнасилований».
Интересные свидетельства оставил австралийский военный корреспондент Осмар Уайт, который в 1944-1945 гг. находился в Европе в рядах 3-й Американской армии под командованием Джорджа Патона. Он, в частности, писал: «После того как боевые действия переместились на немецкую землю, солдатами фронтовых частей и теми, кто следовал непосредственно за ними, было совершено немало изнасилований. Количество их зависело от отношения к этому старших офицеров. В некоторых случаях личности нарушителей были установлены, они были отданы под суд и наказаны. Юристы держались скрытно, но признавали, что за жестокие и извращенные половые акты с немецкими женщинами некоторые солдаты были расстреляны (особенно в тех случаях, когда это были негры). Однако я знал, что многие женщины были изнасилованы и белыми американцами. Никаких акций против преступников предпринято не было. Солдаты из американской дивизии, которая освободила Бухенвальд в апреле, спали с немками уже к концу мая. Они сами хвастались этим. Когда лагерь расчистили и превратили в центр для перемещенных лиц, ряды бараков, в которых сотни восточноевропейцев умерли от голода и болезней, были обставлены награбленной в Веймаре мебелью и превращены в бордель. Он процветал и снабжал лагерь бесчисленными консервами и сигаретами».
А вот несколько сообщений американской и английской прессы, процитированных в вышедшей в 1946 году в США брошюре Остина Эппа «Изнасилование женщин завоеванной Европы». Он признает масштаб насилий в западной оккупационной зоне: «Толпы безнаказанных бандитов в английской и американской форме грабят поезда. Женщин и девочек насилуют на глазах у всех. Их заставляют ходить голыми. Похоть, виски и грабеж — награда для солдата. Многие нормальные американские семьи пришли бы в ужас, если бы они узнали, с какой полнейшей бесчувственностью ко всему человеческому «наши ребята» вели себя здесь…»
Военный американский связист Эдвард Уайз в своем дневнике писал: «Перебрались в Оберхунден. Цветные ребята устроили здесь черт-те что. Они подожгли дома, резали всех подряд немцев бритвами и насиловали. И наша армия и британская армия… внесли свою долю в грабежи и изнасилования…».
Дневной рацион немцев, установленный западными оккупационными властями, был ниже, чем американский завтрак. Поэтому неслучайной выглядит запись, характеризующая военную проституцию: «5 декабря 1945 года Christian Century сообщал: «Американский начальник военной полиции подполковник Джеральд Ф.Бин сказал, что изнасилования не являются проблемой для военной полиции, поскольку немного еды, плитка шоколада или кусок мыла делают изнасилование излишним. Задумайтесь над этим, если вы хотите понять положение в Германии».
Лондонская Weekly Review от 25 октября 1945 года описывала это так: «Беспризорные молодые девушки открыто предлагают себя за еду или ночлег… все очень просто, для продажи у них осталась единственная вещь, и они ее продают… как способ умереть, это может быть даже хуже, чем голод, но это отодвигает смерть на месяцы, или даже годы». Д-р Джордж Н.Шустер, президент колледжа Хантер, писал в декабре 1945 года в Catholic Digest после посещения американской оккупационной зоны: «… Европа является сейчас местом, где женщина проиграла многолетнюю борьбу за благопристойность, потому что только бесстыдные остались живы». По сообщению журнала Time от 17 сентября 1945 года, правительство США поставляло солдатам примерно 50 млн презервативов в месяц с живописными иллюстрациями по их использованию. Фактически солдатам говорилось: «Преподайте этим немцам урок и приятно проведите время!» При этом, согласно сообщению Аssociated Rress от 12 сентября 1945 года, американское правительство известило своих военнослужащих о том, что «браки с неполноценными немками категорически запрещены», поощряя там самым «свободную любовь» во всех ее формах. Автор одной из статей в New York World Telegram от 21 января 1945 года констатировал: «Американцы смотрят на немок как на добычу, подобно фотоаппаратам и люгерам».
Согласно лондонской Международной службе новостей от 31 января 1946 года, когда жены американских солдат приехали в Германию, то они получили специальное разрешение носить военную форму, потому что «Джи Ай (американские солдаты) не хотели, чтобы оккупационные войска по ошибке приняли их за фройлян».
Д-р Г. Стюарт в медицинском отчете, представленном генералу Эйзенхауэру, сообщал, что за первые шесть месяцев американской оккупации уровень венерических заболеваний возрос в двадцать раз по сравнению с уровнем, который был в Германии прежде».
«Райская жизнь» в западной зоне оккупации оказалась такова, что даже запуганные пропагандой о русских зверствах беженцы постепенно возвращались в районы, занятые советскими войсками. Так, в докладе генерала Ивана Серова наркому НКВД Лаврентию Берии от 4 июня 1945 года о проведенной работе за май месяц по обеспечению населения города Берлина говорилось: «Путем опроса возвращающихся берлинцев установлено, что немцы, проживающие на территории союзников, подвергаются жестокому обращению английских и американских войск, в связи с чем они возвращаются на нашу территорию. Кроме того, немецкое население, проживая на территории союзников, уже испытывает голод в снабжении продовольствием. В течение месяца с момента занятия советскими войсками Берлина в город вернулось около 800 тысяч человек, бежавших с отступавшими германскими частями, в результате чего число его жителей увеличилось до 3 млн 100 тысяч человек. Снабжение населения хлебом проводится регулярно, по установленным нормам, и никаких перебоев за это время не было»
Неслучайно первый бургомистр Боннака (район Лихтенберг) заявил, комментируя введенные русским командованием нормы питания для жителей Берлина: «Все говорят, что такие высокие нормы нас поразили. Особенно высокие нормы на хлеб. Каждый понимает, что мы не может претендовать на такое питание, которое установлено русским командованием, поэтому с приходом Красной Армии мы ждали голодной смерти и отправку оставшихся в живых в Сибирь. Ведь это поистине великодушие, когда мы на деле убедились, что установленные сейчас нормы являются выше, чем даже при Гитлере. Население опасается только одного — не перейдут ли эти районы американцам и англичанам. Это будет крайне неприятно. От американцев и англичан ждать хорошего ничего не приходится».
Западные союзники не только насиловали женщин и держали население на голодном пайке, но и занимались грабежом, мародерством, охотой за трофеями. Свидетельства об их поведении в Германии встречаются во многих немецких мемуарах. Американская «охота за трофеями» очень детально отражена и в мемуарах Осмара Уайта: «Победа подразумевала право на трофеи. Победители отбирали у врага все, что им нравилось: выпивку, сигары, фотоаппараты, бинокли, пистолеты, охотничьи ружья, декоративные мечи и кинжалы, серебряные украшения, посуду, меха.
Этот вид грабежа назывался «освобождением» или «взятием сувениров». Военная полиция не обращала на это внимания до той поры, пока хищные освободители (обычно солдаты вспомогательных частей и транспортники) не начали красть дорогие машины, антикварную мебель, радиоприемники, инструменты и другое промышленное оборудование и придумывать хитрые методы контрабандной доставки краденого на побережье с тем, чтобы потом переправить это в Англию. Только после окончания боев, когда грабеж превратился в организованный криминальный рэкет, военное командование вмешалось и установило закон и порядок. До того солдаты брали, что хотели, и немцам при этом приходилось несладко».
Нельзя отрицать факты «трофейно-посылочной лихорадки» и в советских войсках на заключительном этапе войны и сразу после ее окончания (политорганы именовали это явление «барахольством», однако, в отличие от западных союзников, «нажиться» и «обогатиться» при этом стремились все же немногие, в основном «тыловики и обозники». Пренебрежительные высказывания о вещах — мелочь, тряпки, дрянь, барахло — встречались в письмах и дневниках очень часто. Мелочность быта непроизвольно отторгалась теми, кто ежедневно переживал смертельную опасность. Большинство советских военнослужащих старалось просто поддержать в тылу свои семьи, высылая в разоренные города и села необходимые в быту мелочи, чтобы хоть как-то возместить понесенные в связи с войной потери или дать возможность близким обменять присланное на продукты питания.
«Перешли границу — Родина освобождена, — вспоминала санинструктор Софья Кунцевич. — Я думала, что когда мы войдем в Германию, то у меня ни к кому пощады не будет. Сколько ненависти скопилось в груди! Почему я должна пожалеть его ребенка, если он убил моего? Почему я должна пожалеть его мать, если он мою повесил? Почему я должна не трогать его дом, если он мой сжег? Почему? Хотелось увидеть их жен, матерей, родивших таких сыновей. Как они будут смотреть нам в глаза?.. Все мне вспомнилось, и думаю: что же будет со мной? С нашими солдатами? Мы все помним… Пришли в какой-то поселок, дети бегают — голодные, несчастные. И я, которая клялась, что всех их ненавижу, я соберу у своих ребят все, что у них есть, что осталось от пайка, любой кусочек сахара, и отдам немецким детям. Конечно, я не забыла, я помнила обо всем, но смотреть спокойно в голодные детские глаза я не могла».
Голодных немецких ребятишек подкармливали многие наши солдаты. И советская военная администрация в вопросах обеспечения немецкого населения продовольствием особую заботу проявляла о детях. Неслучайно еще 31 мая 1945 года Военный совет 1-го Белорусского фронта принял постановление о снабжении молоком в городе Берлине детей до 8-летнего возраста. Гуманность советских войск по отношению к немецкому населению после всего, что совершили гитлеровские войска на оккупированной ими территории, была удивительна даже для самих немцев. Тому есть немало свидетельств.
Сегодня пропаганда в США и на Западе пытается внушить общественности жалостливую мысль о том, что «современные немцы уже устали каяться» за грехи, которые совершали их далекие предки при нацизме, за которые они, дескать, не несут никакой ответственности. Однако, как известно, Германия до сих пор не извинилась официально за свои преступления, совершенные в России, а канцлер Ангела Меркель даже позволила себе отказаться от приглашения на празднование 70-ой годовщины Победы в Москве. Впрочем, это и неудивительно, так как в Германии бушует сегодня русофобская вакханалия.
Русские люди, солдаты Красной Армии, победившие Гитлера, показаны здесь «ордой недочеловеков», вполне по лекалам Геббельса, в передачах по немецким государственным и коммерческим информационным каналам, посвященные окончанию Второй мировой войны в Европе и первым послевоенным неделям, ощий лейтмотив которых такой: американцы — гуманисты, кормильцы, а русские — грабители и насильники. Тема преступлений германского Вермахта против гражданского населения СССР вообще отсутствует. Количество погибших советских людей в зоне немецко-румынско-финской оккупации не приводится.
Подобные пропагандистские клише эмоционально воздействуют на зрителей, прочно закрепляются в массовом сознании, формируют не только искаженный «ретроспективный» взгляд на события Второй мировой войны, но и образ современной России и русских. При этом в результате мощной информационной войны сам термин «освободительная миссия Красной Армии» подвергается наиболее яростным нападкам антироссийских сил на Западе. Общий лейтмотив этих нападок — попытка подмены «освобождения» «оккупацией», стремление представить освободительную миссию СССР в Европе как «новое порабощение» стран, оказавшихся в сфере советского влияния, обвинения не только в адрес СССР и Советской Армии, но и в адрес России как правопреемницы Советского Союза в насаждении тоталитарных режимов в Центральной и Восточной Европе, в преступлениях против гражданского населения, требования к ней «покаяться» и «возместить ущерб».
Однако мораль войны совершенно иная, нежели мораль мирного времени. И оценивать те события можно только в общем историческом контексте, не разделяя и уж тем более не подменяя причину и следствие. Нельзя ставить знак равенства между жертвой агрессии и агрессором, особенно таким, целью которого было уничтожение целых народов. Фашистская Германия сама поставила себя вне морали и вне закона. Стоит ли удивляться актам стихийной мести со стороны тех, чьих близких она хладнокровно и методично уничтожала в течение нескольких лет самыми изощренными и изуверскими способами?
Германия подверглась не только военному разгрому. Она была отдана на милость победного войска. И народ Германии мог бы пострадать еще больше, если бы не русский национальный характер — незлобивость, немстительность, чадолюбие, сердечность, отсутствие чувства превосходства, остатки религиозности и интернационалистического сознания в самой толще солдатской массы. Германию в 1945-м году пощадил природный гуманизм русского солдата.
— Зиновий Ройбу (Валерий Безрутченко)
